Старая вера
История Запада — это история христианства. Это легко объяснить. Христианство доминировало в Европе достаточно долго, чтобы на протяжении многих поколений отбирать людей одного типа и отсеивать — другого. Это привело к формированию некоего «христианского субъекта» с особой психологией, этикой и космологией. Субъекта, который не мог полностью исчезнуть, узнав о коперниковской революции или даже теории эволюции. Поэтому всё, что происходило в «секулярной» Европе: гуманизм, просвещение и все интеллектуальные движения Нового времени — это «мутации» официального христианства или же ереси, которые дорвались до власти, когда контроль церкви ослаб. Я немного писал об этом, когда пересказывал содержание книги историка идей Джона Грея «Black Mass: Apocalyptic Religion and the Death of Utopia», где автор возводит современные идеологии к философии средневековых сект. О том же у политического философа Павла Щелина есть курс лекций «Гностическое мышление». Советую ознакомиться. Но это в основном про Европу. Относится ли к ней философия «отдельной цивилизации»?
Строить теории о том, почему РФия такое дно, докапываться до глубин очень увлекательно. И я не ищу лёгких путей. Популярное мнение о том, что на этой территории всегда были «тоталитаризм» и «деспотия», представляется мне идеологизированным упрощением. Великое княжество Московское, Русское государство и Российская империя были обычными для своего времени политическими образованиями. Пожалуй, они во многом уступали католическим и протестантским странам, в чём-то были более отсталыми и жестокими к своему населению. Вероятно, даже подготовили почву для революции. Но в бесчеловечности большевики в итоге переплюнули как царей, так и европейских коллег-революционеров. Откуда взялись эти чудовища? Где они брали свои идеи?
Опять же, популярное мнение о том, что большевики — это идейные преемники «царизма и империализма», кажутся мне неубедительными. Как минимум, потому что революционеры уничтожили элиты и институты Российской империи, то есть её ключевые государствообразующие элементы. Остался один народ, который, по моему мнению, не является достаточным условием для обеспечения государственной преемственности, хотя из него позже и стали набираться новые элиты. Другого, менее популярного мнения придерживается вышеупомянутый Джон Грей. Он считает, что все мировые революции происходят от западных идей, которые, в свою очередь, являются секуляризованным сектанством. Радикальные протестанты тоже в своё время устраивали «крестьянские революции», создавали утопическое коммуны, пытались приблизить конец света и «спастись» нетрадиционными способами. Такая точка зрения до недавнего времени была близка и мне, пока я не узнал о том, что в Российской империи были свои сектанты. И их было довольно много.
Простые ответы на сложные вопросы я нашёл в двухтомнике «Русское старообрядчество» историка Сергея Зеньковского. Кто популяризировал концепцию «Москва — Третий Рим», считал русских избранным народом, решил отгородиться от Запада, имел теократические замашки? Старообрядцы! Не буду подробно расписывать историю возникновения и последующего притеснения староверов. Ограничусь несколькими тезисами. В середине 17 века в Русской православной церкви произошёл раскол. Церковная верхушка при поддержке царя провела реформы богослужебных книг и обрядов, дабы те соответствовали киевским и константинопольским. Так зарождалась империя. Несогласных с нововведениями отлучали от церкви, а позже даже стали преследовать. К староверам в основном принадлежало низшее духовенство, недовольное нравственным климатом в русском обществе и в церковной иерархии в частности. Вопреки притеснениям, на протяжении сотен лет старого обряда придерживался значительный процент русского крестьянства, горожан и купцов. Так образовалась «контркультура», враждебная Русской православной церкви, а также политическим институтам и элитам Российской империи.
А теперь о сектантстве. Сам Зеньковский подчёркивал, насколько староверы были похожи на протестантов. Оба течения выступали против непорядков церкви и нравственного упадка духовенства (католического и православного соответственно), часто критиковали церковную иерархию per se. Демократизм и эгалитаризм обеих церквей напрямую были связаны с их культурным и этническим национализмом: оба движения ценили народный язык и опирались на широкие массы населения. Поэтому богословская повестка нередко дополнялась требованиями равенства и социальной справедливости, переходящими в случае радикальных сект в обобществление имущества и «прото-тоталитарный» контроль над поведением членов их сообществ. Но, так как старообрядчество во всех его проявлениях было этнорелигией, их «коммунизм» распространялся только на своих. Чужих же, особенно носителей западных секулярных идей, следовало избегать, дабы не «запачкаться».
Зеньковский признавал, что идеи избранничества отдельного народа, его особой миссии перед концом света, были популярны в средневековой Европе и, возможно, даже попали оттуда к раскольникам. Однако в глазах верующих это нисколько не приуменьшало эффектность концепции «Москва — Третий Рим», которая объявила Московскую Русь последним оплотом истинной веры в мире. Примечательно то, что даже до раскола эта идея была популярна скорее среди духовенства, чем среди светских властей, а после — вообще ушла «под землю», став достоянием исключительно гонимых старообрядцев. Их фиксация на (осуждённой собором 1666–1667 годов!) идее «Москвы — Третьего Рима» тем более усиливалась, придавая староверам чувство собственной правоты в своём протесте против имперских властей и духовенства, поддавшихся искушению Запада, то есть Антихриста.
В итоге значительная часть русского населения через сотни лет пронесла обиду на Российскую империю с её секуляризованными и европеизированными институтами и многонациональными элитами. Конечно, из старообрядчества напрямую не выходит славянофильства, большевизма или путинщины. Но в каждой из этих идеологий содержится частичка старообрядческого сектантства, будь то эгалитаризм, культурный изоляционизм, этнический национализм, фиксация на языке, чувство исключительности и избранничества, ненависть к Западу. Так как многие большевики были сами из народа, который, в свою очередь, был диспропорционально старообрядческим, я подозреваю, что этот тип людей хотя бы частично стал формировать политику, отвечающую его мировоззрению. А потом их потомки стали править в РФии, где прибавилось православия и убавить эгалитаризма. Но от этого менее сектантским (и обиженным) их мышление не стало…
