Woodkid и Миф о Золотом Веке

Тот, кто достиг осознания настоящего, непременно одинок. “Современный” человек всегда одинок, потому что каждый шаг к более высокой и широкой сознательности отдаляет его от изначальной, чисто анималистической participation mystique с толпой, от погружённости в общее бессознательное. Каждый шаг вперед означает отделение от этой всеобъемлющей материнской утробы первичной бессознательности, в которой пребывает большинство людей.
(Карл Густав Юнг)

Что такое миф? В современном понимании миф — это то, что выходит за рамки «реального». Другими словами, миф — это неправдоподобная, фантастическая, выдуманная история — определение, доставшееся нам в наследство от восемнадцатого века. Однако, меня сейчас больше интересует, какое значение миф имел в архаичных культурах.

В своей книге «Мифы, сновидения, мистерии» румынский религиовед Мирча Элиаде характеризует миф следующим образом:

…в таких [архаичных] обществах считалось, что миф передает абсолютную истину, так как повествует священную историю, то есть стоящее выше человека откровение, имевшее место на заре Великого Времени, в священное время начал in illo tempore. Будучи реальным и священным, миф становится типичным, а следовательно и повторяющимся, так как является моделью и, до некоторой степени, оправданием всех человеческих поступков. Другими словами, миф является истинной историей того, что произошло у истоков времени, и предоставляет образец для поведения человека.

Если миф занимает центральное место в жизни человека традиционной культуры, если он представляет собой образ коллективного мышления, доступного каждому члену общества, то возникает вопрос: что приходит ему на смену в современном мире? В какие состояния он переходит? Существуют ли мифы нашего времени? И если да, то в какой форме они себя проявляют?

Чтобы ответить на эти вопросы, достаточно взглянуть на существенное различие между человеком современного и традиционного общества: наличие ярко выраженного персонального мышления у первого, и отсутствие такового у второго. По мере «взросления» (Юнг называет этот процесс индивидуацией), человечество вытесняет мифологическое (коллективное) мышление в сферу бессознательного (примером такого вытеснения могут служить сновидения, фантазии и то, на чём мне хотелось бы заострить наше внимание — творчество).

Ни для кого не секрет, что литература (так же как и кино, театр и другие виды искусства) постоянно использует образы и сюжеты из мифов. Герои романов преодолевают трудности и испытания, повторяя судьбу мифологических персонажей, переживая опыт изначального и священного.

В этой статье я хотел бы остановиться на важнейшей для традиционных культур мифологеме — Золотом веке. Я попытаюсь продемонстрировать наличие этого образа в современном музыкальном дискурсе на примере творчества французского режиссёра и музыканта Woodkid (дальше его псевдоним будет указываться как “W”).

Прежде чем приступить к анализу творчества W, следует вкратце обозначить, что из себя представляет миф о Золотом веке. Согласно легендам, в начале Истории люди и боги жили бок о бок, не зная смерти, войн, болезней и частной собственности, а земля сама щедро одаривала первых людей своими плодами. Как и следовало ожидать, блаженство продлилось недолго, и человек потерял всё: бессмертие, свободу, непринуждённость, доверительные отношения с богами и дружбу с животными. Теперь он был вынужден трудиться, добывать пропитание, воевать, размножаться, страдать от болезней и умирать от старости. Нетрудно провести параллели между мифом о Золотом веке и библейским сюжетом о потерянном рае и грехопадении (характерным и для других религий в той или иной степени). Периоды, наступившие после Золотого века (Серебряный, Бронзовый, Героический и Железный), можно охарактеризовать как деградацию и последовательное отдаление человека от своего идеала. О каждом из них я расскажу далее.

К сожалению, время не повернуть вспять. Как отмечалось ранее, функция мифа заключается в перепроживании первоначального опыта, возврате состояния свободы и изобилия — довольно-таки терапевтическое средство, к которому можно прибегнуть в моменты отчаяния, одиночества или скуки. Предлагаю, наконец, взглянуть на то, как с этой задачей справляется W.

Не буду утомлять читателя подробностями биографии W, ограничившись всего несколькими: W родился в сельской местности, на лоне природы; псевдоним выбрал соответствующий; мини-альбом “Iron EP” записал в 2011-м году; в 2013-м вышла его первая полноценная работа “The Golden Age”; также записал несколько совместных работ с другими артистами. Стоит отметить, что W — прежде всего иллюстратор и режиссёр, а потом уже музыкант, так что клипы на свои треки он снимает себе сам.

Заглавная композиция дублирует название альбома — “The Golden Age” (Золотой век как начало Истории) и сопровождается восхитительным видеорядом, выполненным в ч/б, так же как и другие клипы из альбома.

Первый куплет повествует о счастливом и беззаботном детстве рассказчика — он пока ещё не задумывается о будущем.

Walking through the fields of gold
In the distance, bombs can fall
Boy we’re running free
Facing light in the flow
And in the cherry trees
We’re hiding from the world

На видео — семейная идиллия. Однако, во время просмотра нас не покидает чувство, что их ждут перемены. Красноречивый припев не заставляет себя долго ждать.

But the golden age is over
But the golden age is over

Второй куплет — об осознании утраченного детства (рая). Особое внимание предлагаю уделить третьей и четвёртой строкам (грехопадение).

Boy, we’re dancing through the snow
Waters freeze, the wind blows
Did you ever feel
We’re falling as we grow?
No, I would not believe
The light could ever go

В начале второго куплета в кадре пожилой мужчина, которому во время игры открывает глаза его внук. Далее молодые мать и отец, за ними — отец и младший сын. Это главные действующие лица клипа. Ребёнок, открывающий старику глаза на мир, — пример превосходства молодости над старостью.

За вторым куплетом следует бридж. Ребёнок играет с матерью, помогает заплетать ей косы. Она читает ему книги про космос, и он понимает, что мир больше, чем кажется на первый взгляд. В следующей сцене мальчик проводит время с отцом. Тот точит деревяшку и в шутку тычет ею в грудь сыну, тем самым познакомив его с грубой силой. Дальше дед показывает внукам свои шрамы — многолетний жизненный опыт. С этого момента всё катится по наклонной: дети подглядывают за родителями в спальне, родители ссорятся с детьми и между собой, дети играют в «жестокие» соревновательные игры, а мальчик разрушает замок, построенный им же из бутылок и банок. И кстати, всё это время ребёнок всё больше и больше пачкается, то ли в грязи, то ли в машинном масле (расстаётся с непорочностью). В конце бриджа звучат трубы (как будто объявляя о начале войны), к которым позже присоединяется (боевой) барабан.

В третьем куплете говорится о том, что взросление неизбежно. Однажды и тебе придётся покинуть родной дом.

Listen, I can hear the call
As I’m walking through the door
Did you ever dream
We’d miss the mornings in the sun?
The playgrounds in the streets
The bliss of slumberland
Boy, we are family
No matter what they say
But boys are meant to flee
And run away one day

На протяжении куплета все члены семьи веселятся вместе, позабыв о ссорах и обидах. Но как только на смену бриджа приходит припев, в кадре появляется мальчик в каске с игрушечным пистолетом, и все мужчины начинают играть в войнушки. The golden age is over.

Продолжение истории — в следующем треке мальчик делает первые шаги навстречу взрослению. Он сталкивается с первыми трудностями, с которыми придётся справляться самому. В начале каждой строки куплета — призыв к бегству: от недружелюбного общества, завистливых недоброжелателей и, наконец, от самого себя.

Run, boy, run! This world is not made for you
Run, boy, run! They’re trying to catch you
Run, boy, run! Running is a victory
Run, boy, run! Beauty lies behind the hills
Run, boy, run! The sun will be guiding you
Run, boy, run! They’re dying to stop you
Run, boy, run! This race is a prophecy
Run, boy, run! Break out from society

В клипе, как ни странно, мальчик бежит (под барабанный бой). Бежит так, как будто его кто-то преследует. Время от времени в кадре появляется ландшафт холодного пыльного города с небоскрёбами, напоминающими стены крепости. В конце второго куплета мальчик спотыкается и падает.

В припеве рассказчик подбадривает мальчика и обещает, что завтра всё будет по-другому: ты станешь мужчиной и тебе больше не придётся прятаться. Но сейчас — беги.

Tomorrow is another day
And you don’t have to hide away
You’ll be a man, boy
But for now, it’s time to run, it’s time to run

Как только мальчик падает, барабаны замолкают. Из земли поднимаются «лесные монстры» (похоже, он пока ещё знает их язык) и ставят его на ноги. Барабаны возобновляют бой.

Третий куплет по структуре не отличается от первых двух, однако, настроение меняется. Мальчик чувствует в себе потенциал, который он сможет раскрыть в будущем.

Run, boy, run! This ride is a journey to
Run, boy, run! The secret inside of you
Run, boy, run! This race is a prophecy
Run, boy, run! And disappear in the trees

Монстры передают мальчику (деревянные!) щит и меч и надевают на голову рогатый шлем. Он отталкивается ногой от большого камня и, окрылённый боевым духом, взмывает в небо. Барабаны затихают на время. Бридж.

Камера снова показывает город из стекла и бетона. На одном из зданий можно увидеть эмблему, которую W использовал как свой логотип на момент записи альбома. Она заслуживает отдельного рассмотрения. На эмблеме изображены расположенные крест-накрест ключи. Они напоминают ключи от Царства Небесного, за исключением одной детали: ключи Царства обращены к небу, тем самым символизируя право предоставлять людям возможность войти в царство Божье; ключи на эмблеме далёкого города, напротив, перевёрнуты на 180 градусов (судя по всему, его жители не стремятся попасть в рай). Взобравшись на возвышенность, мальчик окидывает взглядом раскинувшийся внизу город. Он готов дать ему бой.

Третья композиция (The Great Escape) продолжает тему, начатую в предыдущей, но в более жизнеутверждающем ключе. Мальчик бежит навстречу неизведанному, преисполненный решимости. Барабанный бой переходит в галоп. Но душевный подъём длится недолго (Золотой век утрачен навсегда). Герой сталкивается с первым испытанием — неразделённой любовью. Наступает Серебряный век.

В своей главной работе «Восстание против современного мира» итальянский философ-эзотерик Юлиус Эвола характеризует Серебряный век следующим образом:

Серебряный век характеризовался очень долгим периодом «детства» под материнской опекой. Даже обозначение «Серебряный век» напоминает о лунном свете и лунной, матриархальной эпохе. В кельтских мифах постоянно повторяется тема женщины, которая наделяет героя бессмертием на Западном острове. Это соответствует эллинской легенде о Калипсо, дочери Атланта, царице загадочного острова Огигия, божественной женщине, бессмертной и дарующей бессмертие избранным ею; теме «девы, сидящей на троне морей» на пути на запад, пройденного Гильгамешем, которая является богиней мудрости и стражем жизни …

Почему Серебряный век — это продолжение «детства» под опекой матери? Какое отношение к творчеству W имеет тема «божественной женщины» или «девы, сидящей на троне морей»? Попробуем разобраться.

В четырёх последующих песнях (Boat Song, I Love You, The Shore и Ghost Lights) рассказчик описывает опыт расставания со своим любимым человеком, проходя через все стадии утраты (от отрицания до принятия). Первые три произведения пронизаны символикой моря. В различных мифологиях море воспринимается как великая Пра-Мать, дающая жизнь, но в любой момент готова потребовать её назад; она есть переменчивость, хаос и судьба, от которой убежать не суждено никому. Вот что об этом говорит Эвола:

Всё понимается как великое море, в котором ядро индивида растворяется и теряется, как крупинка соли. В пантеизме (учение, отождествляющее Бога с природой) личность является иллюзорным и временным проявлением одной недифференцированной субстанции, которая в одно и то же время и дух, и природа — это единственная реальность; …

И ещё:

Богиня выражает высшую реальность, а всякое существо, понимаемое как сын или дочь, является перед ней чем-то обусловленным, подчиненным, лишенным собственной жизни и, следовательно, преходящим и эфемерным; …

Исходя из вышесказанного, разлука с любимой может иметь несколько интерпретаций. Во-первых, снова проглядывается тенденция «деградации» от «лучших» времён к «худшим». Золотой век любви безвозвратно потерян. Во-вторых, не исключено, что расставание вскрыло давнюю рану — отделение от матери. Так как он не может признаться себе в том, что скучает именно по ней, рассказчик переносит чувства, испытываемые им к собственной матери, на любимую. В-третьих, герой ощущает, что им движут силы, большие, чем он сам, силы, которым он не может противиться.

На следующий трек (I Love You) снят красочный видеоряд. На первых секундах в кадре появляется погибший мальчик (тот самый, что, вооружённый (деревянными!) щитом и мечом, хотел покорить бетонную крепость). Он лежит на спине, взявшись рукой за сердце (похоже, герой потерял не только любовь, но и часть себя). По сюжету незнакомый нам молодой человек рассказывает прихожанам в церкви историю о своей утрате. Судя по всему — это тот самый мальчик, повзрослевший и возмужавший. Сцены из органного зала сменяются панорамными съёмками скалистого берега, по которому он бродит, не находя себе места и заламывая руки. В конце клипа герой заходит по колено в воду и его накрывает волнами. Он тонет, погружаясь всё глубже и глубже.

Оставшуюся часть альбома я бы отнёс к Бронзовому и Железному веку, не пытаясь углубляться в специфику каждого из них, так как разные источники их характеризуют по-разному. Кроме того, местами эти периоды наслаиваются друг на друга. Также не уверен, можно ли говорить о Героическом веке в рамках анализа данного альбома, так как, на мой взгляд, для W продвижение от Золотого века к Железному — это непрерывное падение, погружение в кромешную тьму. Век Героев, напротив, описывается в мифах как возвращение к «старым добрым временам».

Как говорится в мифах о Бронзовом и Железном веке, жизни людей последних эпох омрачают война и раздор. Больше нет бессмертия, дети огорчают родителей, брат убивает брата, а тяжёлый труд не приносит плодов. Это конец Истории.

Девятая композиция (Stabat Mater) — это отсылка к средневековой католической секвенции, повествующей о скорбящей по сыну Деве Марии. В этой песне рассказчик обращается к своей матери. Он уходит на войну, и его мучает одна мысль — увидятся ли они снова.

In the glorious days till we lost our way
Hey, do you recall when the war was just a game?
Now the wind ventures to other plains
Hey, when will I see you again if I go?

Отправившись на войну, герой чувствует прилив сил. Мысли о матери пробуждают в нём надежду на то, что он вернётся домой живым. На Conquest of Spaces он поёт:

I’m ready to start the conquest of spaces
Expanding between you and me
Come with the night the science of fighting
The forces of gravity

Следующий трек (Where I Live) исполняется от лица матери героя. Её дети уходят на войну, она же — остаётся там, где впервые увидела этот мир, и там, где посмотрит на него в последний раз. Женщину одолевает печаль, но у неё всё ещё есть надежда.

And I’m waiting for the sun
And I’m waiting for the sun

Примечательно то, что в английском языке слова «сын» и «солнце» произносятся одинаково. Мать ждёт своего сына, как солнца на рассвете.

Название 13-ой композиции (Iron) соответствует последней эпохе человечества (Железному веку). Герой попадает на поле битвы. Он покорился судьбе. Его невинность и чистота утрачены окончательно.

A soldier on my own, I don’t know the way
I’m riding up the heights, of shame
I’m waiting for the call, the hand on the chest
I’m ready for the fight, and fate

Теперь предлагаю сконцентрироваться на видеоряде. На первых секундах мы видим развивающийся флаг с перевёрнутыми ключами. Далее нам показывают молодых людей, готовящихся к бою. Их союзники — волки и совы. В мифах многих народов образ волка был преимущественно связан с культом войны. Сова же — символ смерти (птица-сон). В то время как воины идут в бой, в кадре появляется мёртвый мальчик (Run Boy Run), лежащий на гранитной плите. Молодой человек, утонувший в морской пучине (I Love You), пытается воскресить ребёнка, читая молитвы из книжки с уже знакомой нам символикой (всё те же перевёрнутые ключи), но его попытки тщетны. Начинается битва, в которой уцелеть не суждено никому. Воины погибают под шквалом артиллерийских снарядов, а книжка, воспламеняясь, падает наземь.

В заключительном треке (The Other Side) герой готовится уйти в мир иной. Перед смертью он вспоминает, с каким воодушевлением его провожали на войну. Он осознаёт, что был орудием в чужих руках, и теперь ему придётся искупить грехи всего человечества.

I remember cheering from towers
A face is smiling in the light
I remember the bells, the flowers
Those days are dying in the dark
Boy I was shaped for the fury
Now I pay the price
Of the human race’s vice
And I was promised
The glorious ending of a knight
But the crown is out of sight

Вот альбом и подошёл к концу. Сейчас я хотел бы подвести итоги. В этой статье, я попытался проанализировать миф о Золотом веке на примере творчества W. Здесь я перечислю основные элементы данного мифа, подмеченные мною в альбоме The Golden Age:

• детство понимается как Золотой век человечества;
• детство заканчивается с утратой «невинности» (грехопадение; человек изгнан из рая);
• по мере взросления, человек не растёт (в духовном плане), а опускается всё ниже (вплоть до Железного века);

Мифологема Золотого века присутствует во многих традиционных культурах, занимая центральное место в жизни людей минувших эпох. Современное секуляризированное общество, высмеяв заблуждения примитивного человека, отказалось от мифа как образца человеческого поведения, вытеснив образы, связанные с Золотым веком, в сферу бессознательного. Здесь я снова хочу процитировать Мирчу Элиаде:

Похоже, что сам по себе миф, как и символы, которые он приводит в действие, никогда полностью не исчезал из настоящего мира психики; он просто меняет свой аспект и маскирует свои действия.

Далее Элиаде приводит пример редуцированного мифа, продолжающего занимать важное место в жизни людей современного общества:

Празднование Нового года или торжества, связанные с рождением ребенка или постройкой нового дома, или даже переезд в новую квартиру — все они демонстрируют смутно ощущаемую потребность в совершенно новом начале incipit vita nova, то есть полного возрождения. Как бы ни были далеки эти мирские торжества от своего мистического архетипа — периодического повторения сотворения — тем не менее, очевидно, что современный человек все еще ощущает потребность в периодическом проигрывании таких сценариев, какими бы секуляризованными они не стали.

Таких примеров огромное количество. Мы находим мифологему Золотого века в снах, неврозах, фантазиях, искусстве и поп-культуре. Думаю, можно сказать, что мифологическое мышление — неотъемлемая часть человеческого естества, следующая за ним по пятам от начала Истории. Поэтому мне кажется, что «расколдовывание мира» имеет свои пределы. Мы поступим куда разумнее, если не будем в духе эпохи Позитивизма воинственно бороться с предрассудками и невежеством. Вместо этого нам следует посмотреть на миф под другим углом: понять, принять и простить. Я хотел бы окончить эту статью словами русского антиковеда Алексея Лосева:

Миф — необходимейшая — прямо нужно сказать, трансцендентально-необходимая — категория мысли и жизни; и в нем нет ровно ничего случайного, ненужного, произвольного, выдуманного или фантастического. Это — подлинная и максимально конкретная реальность.