Youra, Woodkid и «классовое сознание»

Термин «классовое сознание» давно вышел из моды. В русскоязычной среде его можно услышать разве что от недобитых палеомарксистов. Все остальные этот термин не знали, забыли или отправили в корзину вместе с другими открытиями научного коммунизма. На Западе другая ситуация — левые теоретики настолько продвинулись вперёд, что забыли с чего начинали. Классовая борьба отошла на второй план, классовое сознание затуманилось.

Непопулярность термина также можно объяснить тем, что он неадекватно описывает реальность. Современное общество слишком сложное, чтобы делить его на капиталистов и пролетариев. Ведь помимо собственности на средства производства, есть много других факторов, по которым можно определить (под)классовую принадлежность. Вот некоторые из них: происхождение, профессия, доход, образование, место жительства, машина, одежда, поведение. Если учесть все параметры, получится туча нестабильных групп, которые то соревнуются, то сотрудничают друг с другом. В общем, кто кого эксплуатирует непонятно.

Хорошо, а что получится, если учесть все недостатки махровой марксистской теории? Что останется, если вычесть негативную коннотацию классового сознания и разделить общество на большее количество подклассов? Всё тот же индивид, который принадлежит к определённой группе. У него может не быть ясного понимания своего «классового интереса». Зато у него точно есть родственники, соседи, коллеги и друзья, которые с ним на одной волне. Их представления о мире совпадают.

На самом деле у того, о чём мы говорим, уже есть название — габитус. Социолог Пьер Бурдьё понимал под этим термином способ восприятия мира, которым обладают представители определённой группы. Габитус включает в себя не только представления, но и практики. Поэтому нам вовсе не обязательно расспрашивать человека о его взглядах, дабы понять, что он за фрукт. Достаточно просто за ним понаблюдать.

Несмотря на недостатки термина «классовое сознание», я решил использовать именно его. Во-первых, он звучит провокационно — не то что «габитус». Во-вторых, мне хотелось бы поговорить о двух (под)классах, которые всё ещё можно различить: синие воротнички и творческая интеллигенция. Не знаю, идёт ли между ними борьба. Знаю точно, что они друг друга не понимают и видят мир по-разному. Приведу два примера.

Youra vs Woodkid

Юра и Вудкид далеки друг от друга музыкально, эстетически и содержательно. Первый был продюсером нескольких успешных украинских групп, а потом стал делать агрессивный рэп под биты из промзоны. Второй снимал клипы для мировых поп-звёзд, а потом запел грустные песни бархатным голосом. Единственное, что их объединяет — это два клипа про работяг.

Клип Юры «Praktika» показывает заводских, а клип Вудкида «Goliath» — горнопромышленных рабочих. Вроде профессии похожие, но нас интересует, не что нам показывают, а как. Если отбросить шаманизм и фантастику, то можно сказать следующее: клип Юры — это взгляд на производство изнутри; клип Вудкида — взгляд на промышленность снаружи. Забавное совпадение: Юра учился на токаря, Вудкид — на иллюстратора. Естественно, «классовое сознание» артистов отразилось на их работах.

«Praktika» — это эстетика и этика рабочего класса: коллективная солидарность, культ физического труда и маскулинность. Нам показывают неприветливый постсоветский завод, покрытых пылью работяг, напряжённые мускулы и мордобой. В тексте трека всё конкретно и по делу: рабочие моменты, профессиональные заболевания, специфическая лексика и заводской неймдроппинг. Это ода олдскульному пролетариату. Работа не сахар, но кто-то должен её сделать.

Душу Богу
Тело в робу
Качаешь
На износ свою машину проверяешь
Это, знаешь
Такая практика
Такая практика

В клипе «Goliath» всё по-другому: пространные съёмки разорённых земных недр, чистенькие горняки и протагонист-метросексуал. Он «пробуждается», когда видит циклопические масштабы горной промышленности. Слова песни поэтичны, наполнены символизмом и абстрактными образами. Это взгляд романтика, бунтующего индивидуалиста, который осознаёт, что «в мире что-то не так». Он отказывается от практических интересов в пользу высоких идеалов. Напомню, что романтизм также воспевал живую природу и хулил мёртвую цивилизацию. Похоже, творческая интеллигенция наших дней продолжает эту традицию.

A sustained heart pain and a dark fever
How did I get fooled by such a savage curse?
The more I forgive you, the more it backfires
Now you’re dancing through the smoke like nothing else matters

Всё время в сердце боль и жар в груди
Как же я мог дать себя провести?
Чем меньше тебя виню, тем только хуже
Ты танцуешь в горящем доме, и тебе плевать

В своей работе «Различение: социальная критика суждения» Пьер Бурдьё исследовал эстетическое восприятие социальных классов. Он пришёл к такому выводу: интеллигенция отличается от синих воротничков тягой к абстрактному и символическому. Образованные люди больше всего ценят интеллектуальные наслаждения, считают их самыми чистыми и возвышенными. Поэтому они смотрят свысока на низменные «животные» удовольствия и бездуховные блага позднего капитализма.

Интересы рабочего класса сконцентрированы на «здесь и сейчас». Синим воротничкам важны конкретные вещи: достойные условия труда, сытые дети и незатейливые развлечения. Этого-то и не предвидел Маркс — как только пролетариат стал больше зарабатывать, как только он удовлетворил насущные потребности, он тут же отказался от своего исторического предназначения творить революцию. Мечты о бесклассовом обществе — это слишком абстрактно и нереалистично, а значит, прерогатива творческой интеллигенции, к которой сам Маркс и принадлежал.

Забота об окружающей среде

Как уже было сказано, идея классовой борьбы всем наскучила. Будто бы настоящие предприниматели, интеллектуалы отреагировали на растущие запросы общества, и рынок глобальных проблем заполонили новые товары. Энвайронментализм стал одним из них.

Мне бы не хотелось здесь говорить об изменении климата и способах ему противостоять. Это проблема сложная. Но то, как её воспринимают в обществе, мы обсудить можем. Естественно, больше всего изменением климата обеспокоены люди с высшим образованием. Правда есть у меня сомнения, что все они до единого изучили эту тему от и до — тут нужны время и силы. Интеллигенция переживает за природу, потому что таков её габитус.

Энвайронментализм удовлетворяет трём типам потребностей интеллигенции: нравственным, интеллектуальным и эстетическим. Во-первых, спасение планеты не имеет ничего общего с личной заинтересованностью, жаждой власти и наживы. Это величайший подвиг, который может совершить человек. Во-вторых, Наука™ доказала, что мы мы все умрём, поэтому нужно что-то делать. В-третьих, утопия с кристальным воздухом, электрокарами и солнечными батареями — это зрелище неописуемой красоты.

Рабочий класс беспокоится о климате меньше. Во-первых, он в этом ничего не понимает. Во-вторых, у него меньше свободного времени. В третьих, это слишком дорогое удовольствие. Трудно размышлять о судьбе мира, когда закрывают твой завод. Именно поэтому в клипе Юры мы сочувствуем людям, а в клипе Вудкида — планете. «Классовое сознание» артистов придаёт форму объектам их эмпатии.

Показать всё, что скрыто

Вещи, которые лежат на поверхности, мы обсудили. Явный месседж обоих артистов понятен. Но ведь поп-музыка часто содержит в себе и более глубокие слои: архетипы, отсылки, символы. Их можно не понимать, не замечать, игнорировать. Только вот толку от этого мало — архаические образы будут захватывать сердце, несмотря на протесты разума.

Пока смотришь клип «Praktika», возникает несколько вопросов. Что на заводе делает негр? Почему в конце клипа его ведут в шахту, где он в облачении шамана совершает некий магический обряд? К чему готовят себя рабочие, голые по пояс, с закатанными глазами, танцующие что-то нечеловеческое? К жертвоприношению.

Историк религий Мирча Элиаде написал несколько книг о символизме металлургических таинств и ритуалов. Его интересовало то, как древние воспринимали металлургию, добычу ресурсов из недр земли и природу в целом. Человек архаического сознания полагал, что творение всегда предполагает жертву. Для того, чтобы создать нечто, нужно отдать что-то взамен. Элиаде утверждал, что участвуя в жертвоприношениях, традиционные общества заново проживали миф о сотворении человека:

По словам Элиаде, древние считали металлы «эмбрионами», которые извлекались из земли преждевременно. А плавильная печь была для них чем-то вроде инкубатора, где металлы «дозревали». Подобные манипуляции нарушали естественный порядок вещей, поэтому прежде чем приступить к делу, древние металлурги должны были соблюдать пост, исполнять специфические обряды, приносить жертву.

Похоже, это и происходит в клипе «Praktika»: рабочие приносят жертву Матери Земле. Раз уж они забирают у неё детей (металлы), им нужно задобрить Мать, чтобы она не разгневалась. Не исключено, что в жертву приносят именно человека. На это указывает сам текст: душу Богу, тело в робу; молодым кефира бы; горячий стаж. Заводской рабочий жертвует своим здоровьем ради благ цивилизации, без которых жизнь сегодня немыслима.

Обратите внимание, персонажи из клипа «Goliath» похожи не на горняков, а на химиков из стерильной лаборатории. Они с холодным равнодушием обслуживают машину смерти, которая губит планету. Но главный герой не такой, он должен это остановить. Его история — это поединок Давида и Голиафа, отважного индивида и непобедимого гиганта, человека и машины. По иронии судьбы, класс, который появился благодаря индустриализации, терпеть её не может.

Похожие вещи замечает Роберт Пирсиг в своей книге «Дзен и искусство ухода за мотоциклом», где он со своим сыном путешествует по Америке. Семья интеллигентов составляет им компанию, чтобы ненадолго сбежать от проклятой цивилизации. Пирсиг наблюдает за их мучениями и делает вывод, который подойдёт и нам:

Ну конечно, холодно, но не так уж и совсем. Удивляюсь, и как только Джон с Сильвией переносят зиму в Миннесоте? […] Раз уж они не выносят физических неудобств, терпеть не могут технику, то им нужно идти на компромиссы. Они ведь зависят от техники и проклинают её в то же время. Я уверен, что это им известно, и этим они только усугубляют сложившееся положение. […] Вот три фермера въезжают в город и заворачивают за угол на новеньком полугрузовичке. Готов спорить, что у них-то всё как раз наоборот. Они собираются похвастать этим грузовиком и трактором, и новой моечной машиной. […] Технику они ценят, а им-то она нужна меньше всего. Если завтра исчезнет вся техника, то они выйдут из положения. Будет нелегко, но они выживут. А Джон, Сильвия, Крис и я погибнем через неделю. Осуждение техники — не что иное, как просто неблагодарность.

Can we all just get along?

Как видите, всё дело в восприятии. Люди физического и умственного труда вроде бы объективно живут в одном мире, но интерсубъективно наполняют его разными смыслами. Линия водораздела проходит между низким и высоким, конкретным и абстрактным, телом и разумом.

Плюрализм — это вроде как хорошо, но когда представления о должном распределены по конкретным социальным классам, конфликтов не избежать. Естественно, для того, чтобы общество нормально функционировало, необходима синхронизация нарративов. Но это не значит, что монополия на производство «правильных» смыслов должна быть у людей с высшим образованием. Чего стоит гуманитарный диплом в 21 веке?

Взаимопонимание не предполагает принудительную толерантность. Вопреки расхожему мнению, противоположности отталкиваются. То, что прежде всего ценят одни, других волнует в последнюю очередь. Слесарь и дизайнер вряд ли станут лучшими друзьями, но понять друг друга они в состоянии, пускай и соблюдая сдержанную дистанцию. Они ведь в одной лодке.

текст: илья дескулин
оформление: цикада